Релігія і наука

ПОЧЕМУ И Я - ХРИСТИАНИН?

ТРИ ОТВЕТА

Мы не перестаем ощущать постоянно таинственность бытия. Таинственно пространство, таинственно время. Разлетающийся Космос, неисчерпаемые глубины микромира... Таинственно прошедшее, таинственно будущее - и между ними этот миг нашего исчезающе малого существования в данной форме. Таинственны все эти бесконечности, в которые “проваливается” наше познание видимого мира. Таинственно явление жизни, таинственна эволюция жизни. Таинственна душа человека - вот это недоумевающее о себе самом наше сознание... И есть научно-удостоверенные факты, прямо свидетельствующие о возможности каких-то иных, “нематериальных” планов существования. Самое же главное - верховный Смысл всего этого таинственного Целого в его таинственном Единстве.

Бытие - тайна, о значении которой мы можем только гадать. И вот все, решительно все возможные решения мировой тайны в ее самом общем, принципиальном значении могут быть собраны в следующие три ответа.

Первый, достаточно распространенный ответ - атеизм. Никакой такой “тайны бытия” просто нет. Считается, что все основные структурные принципы бытия уже познаны, остается узнавать только подробности - правда, оказывается, что эти “подробности” неисчерпаемы. “Бога нет” - есть лишь “Материя”; это она является основой бытия, его зиждительной и творческой силой; это она являет себя в объективной реальности природы - вечная, безграничная, неисчерпаемая в своих свойствах. Иногда, как например, на нашей планете, эта “Материя” организуется сама собою таким образом, что в ней возникает сознание. Но возможно и существование Космоса в состоянии только физической эволюции, без всякого сознания... И так это крутится, вертится вечно - без цели, без смысла. И больше ничего нет.

Совершенно напрасно называют это “научным мировоззрением”. Принципы атеизма - не научные истины, а бездоказательные утверждения, принятые просто на веру. Вопрос о возможностях и границах человеческой способности познания есть первая проблема всякой философии. Даже если присоединиться к вере в безграничные возможности человеческого разума, то мы все же не можем сказать, что основные принципы бытия сегодня нами уже постигнуты. Ибо почему же философы продолжают и сегодня столь взаимно-противоречиво объяснять нам действительность? Ясно - потому что наука и сегодня не дает общих принципиальных решений.

Простейший популярный атеизм есть вера в отсутствие Высшего Разумного Начала бытия. Тогда получается, что слепая сознательная материя сама собою упорядочивается в разумных закономерностях. Веровать в это - все равно что думать, будто многотомная энциклопедия составилась сама собою от взрыва в типографии.

Мы глубоко уважаем ученых, открывших одну из тайн мироздания. Но как должен быть высок разум, установивший столь сложные и гармоничные законы! Известны слова Эйнштейна: “Моя религия - это глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Интеллекта, который открывается нам в доступном познанию мире”. Но соображения о том, что в природе проявляется Высший Разум - совсем не есть еще вера в Бога Живаго, Любящего, Святого, Которого исповедуем мы в христианстве.

Итак, наука не может постичь мир, она только подводит нас к границам тайны, значение которой остается предметом нашего личного, свободного истолкования.

Второй ответ, наиболее распространенный в наши дни, можно условно назвать интеллигентный пессимизм. Здесь отвергается всякая предвзятая догматичность (как при атеизме) и признается факт глубокой таинственности бытия, возможности иных планов существования. Допускается, что видимый, нами познаваемый мир не есть “все” бытие, а только часть какой-то неведомой нам Конструкции. И по всей вероятности, есть в мире или “над” миром какой-то сверхчеловеческий Интеллект, какой-то “Центр”. Его можно понимать и называть по-разному. Главным и решающим в этой группе ответов является понимание, что Разумное Начало бытия бесконечно чуждо нашей человечности. У нас нет с ним контактов и ему нет дела до наших человеческих идеалов и забот. “Там” (“на небе”) никто не думает о земном человечестве, совершенно затерянном среди миллиардов звезд, в одной из миллиардов галактик. С такой точки зрения и духовные устремления человечества решительно ничего не значат для Высшего Разума.

Обращаясь к земной судьбе человека, видим всюду великие страдания, великие уродства, великие бедствия. Иногда в них бывает повинен сам человек; часто же - это безвинные и, кажется, абсолютно бессмысленные мучения, физические и душевные. И “царица ужасов” - смерть, разбивающая вдребезги все, что мы любим. Поразительно явление человеческой гениальности; но тем более жестоким и нелепым представляется уничтожение в смерти - особенно в смерти безвременной. Пушкин, Чехов умирают молодыми, а какой-нибудь негодяй благодушествует чуть ли не до ста лет: не ясно ли, что “распоряжается” всем этим Некто или Нечто, для которого все это абсолютно безразлично? Наша любовь, творчество, подвиг, все истинно прекрасное и святое в нашей человечности оказывается безысходно трагично, потому что не имеет никакого значения в подлинной сущности несоизмеримо огромного, бесконечно чуждого нам бытия.

Б е з н а д е ж н о с т ь - в этом совершенно сходятся первый и второй ответы о тайне существования. По сути дела, назовем ли мы Главное Начало бытия мистической “Материей”, или “Высшим Интеллектом”, - не все ли равно? Разница только в том, что в первом ответе бытие есть просто бессмыслица, а во втором ответе допускается возможность какого-то Смысла - но Смысла бесчеловечного, для нас абсолютно чуждого и враждебного. Если “Высший Интеллект” не помнит, не любит каждого из нас, если он равнодушен к страданиям своего мира, если он не есть Бог Живый и Святый - значит, он и недостоин наименования Бога, значит, и нет Бога. Если Высший Интеллект не занимается судьбами и делами людей, то и нам нечего о нем думать: будем полагаться только на самих себя, на наше человеческое сиротское братство, изучать и покорять природу и так далее. Здесь начинается попрание всякой святыни и моральное “все позволено”; здесь начинается кошмар бессмысленности и бесчеловечности. Такую модель мироздания кощунственно было бы называть религией. Да и сами носители подобного миропонимания часто называют себя агностиками.

Третий ответ - религиозный. Прежде чем перейти к третьему ответу нужно условиться о некоторых важных истинах. Прежде всего - как мы вообще познаем действительность? Нашим трем ответам в наиболее общем виде соотвествуют три способа познания. Первый - это наивный реализм, непосредственный опыт физических ощущений. Основываясь на таком опыте, один из наших космонавтов, например, объявил в полете, что “не встретил Бога”. Второй способ - научное познание. В лице величайших своих представителей оно приходит к разумной гипотезе о “Высшем Интеллекте”. И есть третий способ познания, к которому всецело относится наш религиозный опыт. Это - интуиция (от латинского “пристально смотреть”) - способность непосредственного постижения истины без предварительного логического рассуждения.

Но если в художественном творчестве, в технических изобретениях, в великих научных открытиях истинная плодотворность интуиции блистательно свидетельствует сама за себя, то интуиция религиозная не имеет никакого доказательного значения для тех, кто ее лично сам не испытывает. Религиозные люди не могут никого ни в чем “убедить”. Наибольшее, чего они могли бы достигнуть - это истинно-религиозными действиями показать свою искренность. Религиозная интуиция приобщает человека к Реальности сверхприродной - “сверхразумной”. “Сверхразумно” все, что при нынешнем состоянии знаний недоступно наивысшим способностям человеческого разумения.

На каком же языке тогда выразить религиозную интуицию? Один священник говорил, что в служении его бывают моменты высокой духовной “радости, страдающей от невозможноссти себя выразить”. Чтобы знать о религиозном переживании, надо испытать его на личном опыте. Единственный способ обозначения религиозного опыта - символизм. Об этом писал Н. А. Бердяев: “Божество постижимо лишь символически, лишь через символ можно проникнуть в Его тайну. ... За религиозной идеей Бога всегда скрыта бездна, глубина иррационального и сверхрационального. Существование этой таинственной бездны, этой глубины иррационального и обусловливает собою символизм, который есть единственный путь богопознания и богомудрия. ...Вся организация нашего разума, весь аппарат логических понятий образованы для природного мира, для ориентации человека в этом мире. ...Божественная жизнь в себе, в своей неисчерпаемой таинственности, совсем не есть то, что утверждается о ней в рациональных понятиях. Логика не есть Логос, между логикой и Логосом лежит бездна, прерывность. Нельзя вместить бесконечное в конечное, Божественное в природное.” (“Философия свободного духа”, ч. I) Далее Н. Бердяев приводит слова апостола Павла, которые называет вечным выражением символизма: “Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно...” (1-е Коринф., 13; 12)

В этой связи следует коснуться еще проблемы религиозного “мифа”. В просторечии это слово означает небылицу, басню, неправду. Но научное значение слова “миф” другое: это условно-образное выражение реальностей, которые не могут быть показаны никак иначе. Когда в физике говорят о “силах”, “напряжениях”, “полях”, - то по существу употребляют “мифологический” язык. А о реальностях религиозных, сверхразумных мы только и можем изъясняться на условном языке сравнительных образов, - в симолах не понятийного, а художественного плана. В древнем язычестве информация о сверхъестественном была до крайности искажена, - и говоря сегодня об истинной религии христианства, лучше не употреблять двусмысленного слова “миф”, а ограничиться понятием “символ”. Религиозная информация есть символизация в художественных образах сверхразумной действительности.

Сущность религии - это прежде всего исповедание святости Божией. Мы слышим это в общехристианской литургии: Свят Господь, Бог наш. Как “определить” святость? Здесь-то и приходится прибегать к символам и аналогиям. Это ослепительная, абсолютная духовная Красота. Бесконечно превосходящвя все духовная Ценность. Божественная Святость говорит с нашей совестью, внушает нам “страх Божий” - страх не силы, а Правды. Божественная Святость побуждает нас благоговеть перед Богом, смиряться перед Ним, любить Его... И надеяться на Него. Если свят Господь Бог наш - то все тайны бытия должны в конечном счете получать оптимальное решение. Божественная Святость непременно есть и Божественное Милосердие, Божественная Любовь. “Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь” (1-е Иоанна, 4; 8). В цитированном выше послании к Коринфянам апостол Павел противопоставляет “гадательному” символическому познанию Бога практический опыт христианской любви, в которой человек реально приобщается к самой сущности Божественной жизни.

Для общения с Богом у нас есть молитва. На высших ступенях молитвы воистину ощущается Присутствие Божье. Преподобный Нил Синайский писал: “Когда стоя на молитве ощутишь радость, которая превыше всякой другой радости, то знай, что истинно обрел ты молитву”. А вот слова преп. Макария Великого: “...На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленены Божественным, небесным, беспредельным, непостижимым, и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь невозможно. В тот час человек молится и говорит: о, если бы душа моя отошла вместее с молитвой!”

Обычно нам недоступен и даже страшен этот опыт святых, в котором чудится исчезновение личности; на самом деле это - высочайшая творческая активность человека, на которую отвечает Бог. Верно говорят, что близок Бог к человеку в несчастье, когда его терзает непоправимая вина, или настигает великая опасность, или он чувствует близость смерти. Тогда мы не рассуждаем “есть ли Бог”, а прямо начинаем от всей души Ему молиться: “Помоги мне!”, “Пронеси беду!”

Так вырисовывается третий ответ о тайне существования. Христианство, вообще говоря, включает в себя и относительную правду первого и второго антирелигиозных ответов. Есть (частичная) правда в материализме - в признании относительной самодеятельности природной эволюции. И есть правда в признании глубочайшего несовершенства мира в нынешнем его состоянии. Есть христиане, которые испытывают по временам великое уныние и не могут объяснить его только сознанием своей личной греховности. Как понять мучения неизлечимо больного невинного ребенка? Нет, не Бог бесцельно мучит ребенка, а телесная природа его страдает в силу какой-то причинной связи, начало которой нам неизвестно. Мы не в праве судить обо всем, потому что наблюдаем только один план бытия, и притом только в ничтожном отрезке процесса, всех начал и концов которого мы не знаем. Судить, с этой точки зрения, о смысле явлений - бессмысленно.

“Мои мысли - не ваши мысли, и пути ваши - не пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших.” (кн. пророка Исайи, 55; 8-9)

В рассуждениях о несовершенстве мира основательны соображения об угодной Богу свободе. Свобода есть условие истинной жизни, без свободы ничто не имеет цены. Свобода же есть всегда и свобода для зла - иначе добро было бы принудительным.

И все же, самое главное: исходная, первоначальная тайна зла остается абсолютно непроницаема. Вот здесь-то и совершается величайшее испытание нашей религиозной интуиции, ибо реальность ее оказывается духовно сильнее реальности зла и страданий. Ибо несмотря ни на что и вопреки всему, мы веруем, мы доверяемся в нашем неведении нашему Богу. Свят Господь наш. Тайна зла и страданий сверхразумна. Здесь - нерешаемость, о которой писала монахиня Мария: “...Ответа нет. Вопрос, конечно, не снимается, но ответ снимается.” Очень важно понять нерешаемость проблемы: душа освобождается от бесплодных размышлений для практических действий. Кто-то прекрасно сказал: “Зло невозможно понять - с ним должно бороться”.

Итак, Великая Тайна Бытия. И всего три ответа:

Первый ответ. “Никого нет”. Материя, игралище энергий - и все. Абсолютная бессмысленность и безнадежность.

Второй ответ. “Что-то такое есть”... Есть какой-то духовный Центр, какой-то тайный Смысл бытия; но он вполне безразличен к нашим человеческим делам и судьбам. Абсолютая безнадежность!

Третий ответ. Свят Господь, Бог наш. Неизреченная интуиция. Таинственные оптимальные надежды Христианства.

Я выбираю третий ответ, ибо не верить в Бога - ведь это значит тем самым верить в бессмысленность или, что еще более кошмарно, - в кощунственный смысл бытия.