Церква і культура

ВИЗАНТИЯ И МЫ

СПОРЫ ВОКРУГ НОВОГО ФИЛЬМА "ГИБЕЛЬ ИМПЕРИИ. ВИЗАНТИЙСКИЙ УРОК"

Эта империя давно уже не существует на политической карте мира, но для Руси она имела и будет иметь огромное значение. У нас неоднократно выдвигались проекты возрождения этого государства. Чего стоит один “Греческий проект” Екатерины Великой! А выдающийся русский консерватор Константин Леонтьев предлагал отвоевать Царьград и передать его, вместе с другими византийскими землями, в личное владение русского императора. Из них он предлагал создать самостоятельное государство – центр “вселенского византизма”, который должен “вылечить” излишне эмансипированную Россию. Леонтьев предсказывал, что это приведет к важным геополитическим подвижкам – центр России переместится в древний Киев, а Петербург станет чем-то вроде “балтийского Севастополя”. О стремлении отвоевать Царьград и установить крест над Святой Софией даже и говорить нечего – оно было общим и для консерваторов, и для либералов. Даже Сталин, в конце своего правления, всерьез хотел заполучить проливы в Средиземное море. Отдельная тема – Третий Рим, предполагающий преемство России от Византии. Она поднимается и сегодня, причем не только в писаниях традиционалистов.

Название “Третий Рим” в наши дни дается даже и казино. Некоторые строгие ригористы сильно возмущаются этим – что во многом, оправданно. Однако, в то же время, совершенно очевидно, что такая вот популярность свидетельствует об актуальности самого “третьеримства”. Положение о том, что Москва, точнее Россия, есть Третий Рим, является предметом весьма напряженной дискуссии – историософской и политической. Апелляцию к двум Римам критикуют с разных позиций. Некоторые радикальные националисты считают, что она умаляет значение собственно России и русского народа, заставляя их равняться на какие-то внешние образцы. Свои претензии к “Третьему Риму” есть и у некоторых православных фундаменталистов. Так, П. Паламарчук возражал против того, чтобы обращаться к Риму, который был языческим государством. И по этому поводу с ним полемизировал В. Кожинов: “А ведь в сочинениях старца Филофея, во-первых, с полной ясностью утверждается, что речь идет именно и только о христианском Риме – о Риме апостола Петра, а не Юлия Цезаря или Августа Октавиана. Это неоспоримо явствует уже из датировки начала того Первого Рима, о котором говорит Филофей. Одно из его первых посланий было написано в 1527 году, и в нем утверждалось, что Первый Рим начал свою историю 1505 лет назад, то есть тогда, когда, по мысли Филофея, была создана христианская Церковь, а ведь возникновение “языческого Рима” произошло почти на 800 лет ранее!” Вообще, из виду многих наблюдателей скрывается тот факт, что в концепции старца Филофея Рим выступает, скорее, как некое незримое, трансцендентное “Ромейское царство”. Историк Н. Синицина характеризует его как “неразрушимое Ромейское царство, где Христос записался в “римскую власть”… Ромейское царство – трансцендентная империя… это функция духовного характера, лишенная постоянной пространственно-временной прикрепленности. Носителями ее были и древняя Римская империя в качестве “слуги Христова строения”) и Восточная Римская империя – Византия (“Греческое царство”), а теперь она переходит к России”. Таким образом, третьеримская историософия подчеркивает аспект проявления высшего начала в истории трех Римов. Что же до аспекта преемства от государства к государству, то он находится как бы на втором плане. Тем не менее, это преемство присутствует. И в этом плане очень показательно то любопытство, которое у нас испытывают к Византии. Так, недавно показанный по каналу Россия документальный фильм “Гибель империи. Византийский урок”, был обсужден едва ли не всеми хоть сколько-нибудь влиятельными СМИ. И почти все увидели в нем прозрачный намек на современную историю России. Кое-кому это показалось натяжкой и даже пропагандистским фокусом. Однако факт есть факт – многое, очень многое в византийской истории прямо перекликается с нашей историей, причем даже и с уже и не такой современной и новейшей. Так, Византия прошла через процесс капитализации – подобно СССР. “В поздней Византии… росли латифундии, владельцы которых чувствовали себя независимыми государями на своей территории, – пишет Г. Шиманов, который в СССР стоял на позициях националистического диссидентства. – До империи им уже не было дела. В такой атмосфере иностранные коммерсанты без труда захватывали ключевые позиции в хозяйстве страны и высасывали из нее богатства. Возмущение местного населения господством итальянских купцов было, похоже, не меньшим, чем возмущение ограбленных россиян… Сами императоры не знали, что делать. Они оказались в плену у окружавших их сановников, способных сменить любого неугодного им императора”. Нельзя не согласиться с основной концепцией фильма – исторический опыт Византии учит нас о том, как важно быть сильной и самобытной державой, независимой: вовне – от Запада, а внутри – от олигархии. Хотя со многим можно и поспорить. Например, вызывает серьезные возражения тезис о том, что Византию ослабил национализм – в том числе, и эллинский. На самом деле эллинизация только сплотила империю, во многом очистив ее от того загрязнения космополитизмом, которое имело место быть в поздней Римской империи. И произошла эллинизация достаточно рано, став практически свершившимся процессом уже к VIII в. Это согласно утверждают многие, разные авторы.

И здесь достаточно сравнить капитальный труд Ф. Успенского “История Византийской империи”, исследование архимандрита Киприана Керна “Антропология в трудах Св. Отцов”, книгу о. Александра Шмемана “Исторический путь православия” и курс лекций Р. Виппера “Средние века”. Во всех указанных трудах говорится об этнической унификации Византии – при диаметрально противоположных этических оценках. Уже к VIII в. прежде разноплеменной конгломерат из греков (они все же доминировали), сирийцев, славян, армян и т. д. превращается в область сплошной греческой речи, которая окончательно вытесняет латинский язык. Империя становится эллинской, причем осуществляется это не столько за счет ассимиляции других этносов, сколько благодаря укреплению самой эллинской народности. Эллины в Византии были этническим ядром империи – так, в Сирии и Египте именно греческие общины отстаивали “имперское” православие, противостоя местным уклонениям в несторианство и монофизитство. Архимандрит Керн сделал тончайшее наблюдение – именно “инородные” области (в основном, те же Сирия и Египет) были питательной средой различных ересей. И чем дольше существовала империя, тем больше в ней укреплялось эллинское начало. Да, порой, уже в поздний период, дело доходило до рецидивов древнегреческого язычества, о которых говорилось в рассматриваемом фильме. Но значение этих “уклонов” было невелико. Политическая актуальность Византии – еще и в плане той полемики, которая ведется между “почвенниками” и “западниками”. К мощному лагерю последних не так давно присоединились “националисты демократического обряда” (они же – “национал-демократы”), пытающиеся осуществить “ревизию” всей русской истории. Одной из технологий этой ревизии является разоблачение той, якобы “вредоносной” роли, которую Византия сыграла в истории нашего народа. Саму Византию при этом выставляют этакой “мракобесной” махиной, погрязшей в “реакционной азиатчине”. А всему этому, понятное дело, противопоставляется “просвещенный” Запад. Приводить сторонникам этой “точки зрения” какие-то аргументы почти бессмысленно. Они, наверное, просто не хотят видеть очевидное для всех: замечательные византийские архитектуру и искусство, высокоразвитое ее городское хозяйство, ее огромный интерес к античному философскому наследию (долгое время вообще отсутствующий в средневековой Европе) и т.д. Но, может быть, их в чем-то убедят слова одного из авторитетнейших деятелей современного Запада? “В отличие от неграмотной и невежественной Западной Европы в (Византийской) империи, как и прежде, процветали наука и культура, – пишет Айзек Азимов. – Ее военная мощь была настолько значительной, что в течении целой тысячи лет ей удавалось отбивать нападения все более многочисленных завоевателей с Востока. А Западная Европа, прикрываясь мощным соседом, могла спокойно развиваться и в результате сформировать собственную развитую цивилизацию. Именно восточной части империи Западная Европа обязана распространением римского права и знаний греческого мира. Она поделилась с Западом своими достижениями в области искусства и архитектуры, научила хорошим манерам. Но вот, наконец, Западная Европа окрепла и стала способной защитить себя. К этому времени силы империи истощились, и она медленно умирала. Чем же отплатила ей за добро Западная Европа? Презрением и ненавистью. Запад всеми возможными способами стремился навредить несчастному осколку бывшей великой империи, а когда наступил час предсмертной агонии, хладнокровно отказал в помощи. Империя погибла, но неблагодарное отношение к ее памяти сохраняется и по сей день – об истории империи практически ничего не рассказывают в наших школах, а когда все же говорят о ней, то делают это без малейшей симпатии и сочувствия".

Вряд ли можно говорить и о какой-то особой враждебности Византии к русским, к славянам, как это делают многие “неоязычники” и национал-демократы. Славяне и впрямь очень много воевали с Византией. Но вражда с византийцами сменялась миром, и многие славяне поступали на службу к ромейскому императору, порой занимая ведущие посты в греческой военной иерархии. Византийские источники донесли до нас их имена: Хильбудий, Дабрагаст и т.д. А в 545 году восточные славяне – анты заключили мир с Византией, согласно которому она передавала им в распоряжении город Туррис и земли вокруг него. После этого сообщения о нашествии антов на Византию в письменных источниках не встречаются. Все помнят о том, что в результате победоносного похода языческий князь Олег Вещий прибил свой щит на вратах Царьграда, но немногие знают, что в древности это означало переход города под покровительство самого прибившего. Весьма возможно следующая интерпретация такого “странного”, на первый взгляд, поступка – князь, как и многие другие мудрые язычники, знал или догадывался о величии христианства и его империи. Поэтому он и выразил свое искреннее уважение мощной христианской империей, но сделал это не как льстивый раб, а как князь и воин – с позиции силы. (Позже князь Владимир Святой подкрепит свой судьбоносный выбор в пользу христианства победоносным походом на византийскую Корсунь.) Именно таков был византизм древних русов – искреннее почитание здесь соединялось с твердым отстаиванием своих национально-государственных интересов. (Характерно – в походе Игоря на Царьград в 945 г. принимали участие русские воины-христиане.) Нельзя не коснуться и такого момента как совместная борьба еще языческой Руси и Византии против “южной” угрозы. Практически сразу после подписания Олегом Вещим мирного договора с Византией русские отряды приняли активное участие в военной акции ромеев против арабов на Крите. И еще чуть позже в 909-910 гг. и в 912-913 гг. русы нанесли мощный удар по арабам Закавказья. В 954 г. русы сражались на стороне Византии с воинами сирийского эмира. Где-то в 60-х гг. X в. (дата точно не установлена) русские воины приняли участие в византийской военно-морской экспедиции к берегам Сицилии и Крита. Вряд ли нужно забывать и о поддержке, оказанной Византией в русской борьбе против Хазарского каганата. Как бы то ни было, но Византия от нас никуда не ушла и никуда не уйдет. Положительно ли, отрицательно ли, но говорить о ней будут всегда. Что ж, Второй Рим и в самом деле продолжил свою жизнь в Риме Третьем.